Название: Память
Фэндом: ориджинал
Автор: Аверьян
Бета: нет
Рейтинг: PG
Жанр: Vignette
Размер: мини
Дисклаймер: все права принадлежат автору
Размещение: только с разрешения автора
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе -
Остались там. И не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же...
А. Твардовский
читать дальше
Двое подростков стояли на краю поля и смотрели вдаль. На только зеленеющую траву; на бегущих по небу облака-барашков; на заливисто перекликающихся птиц и журчащую речку. Стояли, смотрели, ждали. Им было не больше семнадцати, но откуда же тогда эти серебристые пряди в волосах, эти морщины вокруг глаз и жесткие складки у губ? Этот пустой, потухший взгляд смертельно уставшего человека? Да, они устали. Устали жить. Жизнь закончилась чуть меньше года назад. В день, когда умерли их друзья. В день, когда погибла их семья. В день, когда к ним в дом пришла война.
Война — в этом слове соединилось все — боль, ненависть, отчаяние и надежда, безумная надежда выжить. Им это удалось. Единственные из почти сотни взрослых и детей. Выжили и сначала даже не поняли, что произошло. Почему не слышен больше звон оружия, крики, не видно воинов. Только густой, сизый дым, поднимающийся от дома, и пепел, ровным слоем покрывающий все вокруг. Осознание пришло позднее. И все исчезло, осталась лишь усталость. Усталость при взгляде на такие знакомые и родные лица. Вон рыжая челка всеобщего любимчика и балагура — неестественно вывернутая шея, остекленевший взгляд. А там дальше, под осколком камня — близняшки. Их трудно узнать — располосованные, изжеванные тела. На развалинах дома — Учитель. Хороший воин и замечательный рассказчик. Его все дети обожали. Бывало, усядутся в кружок перед камином, а он знай рассказывает о коварных драконах, гордых рыцарях, злых ведьмах. Порой даже взрослые оставляли все свои дела и шли послушать. Сегодня он дрался за четверых, давая время женщинам и детям покинуть горящий дом. И умер, наколотый на клинки двух наемников, под грудой тел.
И чем дальше по пепелищу, тем страшнее. Дети. Порубленные, исколотые дети. Что случилось с этим миром, если ребенку приходиться браться за оружие? Если пятилетний малыш кидается под ноги озверевшему мужчине, чтобы остановить его, не дать пройти дальше? На этот вопрос нет ответа, да он им уже и не нужен. Их душа мертва, глаза пусты, а сердца покрыты льдом. Они не плачут, ведь для того, чтобы плакать, нужно чувствовать. А их чувства сгорели дотла в адском пожаре бойни. Вспыхнула, опалив, ярость; просочилась отравленным туманом ненависть; утекла боль, забрав с собой радость и надежду; разлетелась на мириады осколков вера. Они пусты, высосаны, разрушены. И им уже не важно, что через два часа появится конный отряд, преследовавший сбежавших пленников. Что глава отряда и его люди будут с ужасом рассматривать исковерканные тела женщин, детей. Что, увидев двоих ребят, один из воинов направится к ним, но будет остановлен своим командиром, а тот лишь покачает головой и прикажет похоронить мертвых. Что потом, когда мятеж будет подавлен и отряд вернется в столицу, жителям этого дома поставят памятник. А через тридцать лет никто и не вспомнит о находившемся в лесу приюте для сирот и бездомных детей. Ведь не в людской природе долго помнить о горе и беде, когда-то постигшем их. Только двое будут помнить об этом вечно.
Двое подростков стоят на краю поля и смотрят вдаль. Они приходят сюда каждый день. Просто стоят и смотрят в одну, известную только им, сторону. Стоят, смотрят, ждут. А за их спинами, спускаясь, уходят в низину кресты. Чуть меньше сотни. Скоро. Скоро их ожидание закончится.